Экономика против экологии (Часть 3)

Большое внимание уделяется охране атмосферного воздуха. Этому посвящены специальные законы и постановления («Об охране атмосферного воздуха», 1980; «Об утверждении Положения о государственном контроле за охраной атмосферного воздуха», 1982). Под постоянным наблюдением находится качество воздуха почти в 500 городах. Если сравнить нормативы предельно допустимых концентраций вредных веществ (ПДК) в СССР и США, то оказывается, что для половины этих веществ ПДК в СССР в 10—100 раз ниже (т. е. строже контролируется), чем в США. В результате контроля и оперативных мер в 70% контролируемых городов стабилизировалось или уменьшилось загрязнение воздуха пылью, сернистым газом и сероводородом. Воздух Москвы и Ленинграда — один из самых чистых по сравнению с воздухом других крупных городов мира, показатели, характеризующие «зеленый фильтр» (зелень городов в расчете на одного человека), выше, чем во многих капиталистических странах.

Чище стали в последние годы и воды главных рек и морей СССР. Наиболее показательны в этом плане перемены в бассейне Волги. Несмотря на интенсивное развитие нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, воды крупнейшей в Европе реки за годы десятой пятилетки значительно очистились. Загрязнение нефтепродуктами уменьшилось в 1,5 раза; железом — в 2, цинком — в 3 раза. Снизилась загрязненность нефтепродуктами Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей.

Большое внимание' уделяется в СССР сохранению уникальных природных районов и видов животных, организации заповедников. Еще в 1920 г. за подписью В. И. Ленина был принят декрет о создании Ильменского заповедника на Урале, а сейчас в СССР действуют 143 заповедника (13). Организации заповедного дела мы обязаны сохранением многих редких видов животных: бобра (в Воронежском и Березинском заповедниках), соболя (в Баргузинском, Саянском, Кроноцком), зубра (в Беловежской Пуще).

Все эти успехи отнюдь не означают «беспроблемности» в деле охраны окружающей среды. Крупные и серьезные проблемы остаются в ряде городов, где высокая промышленная нагрузка сочетается с неблагоприятными метеорологическими условиями («котловинные» районы и города). Есть и случаи загрязнения атмосферы; так, энергетические предприятия СССР выбрасывают в воздух ежегодно более 10 млн. т сернистого ангидрида; в 1980 г. степень очистки отходящих газов от твердых частиц составляла 90%, а жидких и газообразных — всего 30% (14).

Проблемы имеются не только в городах. Когда-то выдвигались лозунги «покорения природы», предполагалось и даже провозглашалось, что наша зависимость от нее будет все меньше и меньше и постепенно мы освободимся от нее вообще...

В жизни все оказывается сложнее. Научно-технический прогресс порождает все новые линии связей с природой, все теснее становится их обоюдная зависимость. Ресурсы, которые читались «даровыми» и безграничными, теперь учитываются и ценятся; то, что якобы «не влияло», «не играло решающей роли», на деле лимитирует прогресс.

И проблема заключается не только в охране окружающей среды. Плановое хозяйство делает реальной более объемную задачу — выработку концепции рационального природопользования, стратегии экологического развития в самом широком смысле слова. Задача не проста сама по себе, и она еще более осложняется острой необходимостью ее регионализации для огромной страны с самым широким диапазоном природных условий и «нагрузки» на среду: от легкой ранимости ландшафтов Севера с вечной мерзлотой, где «раны» на теле природы долго не заживают, где любое строительство удорожается во много раз, до не менее уязвимых аридных районов Средней Азии, где невиданные достижения прогресса — орошение, освоение пустынь — оборачиваются иногда такими негативными последствиями, как высыхание крупных водоемов, засоление земель.

Жизнь заставила отказаться от многих шаблонов прошлого, распространявшихся преимущественно плохими популяризаторами «от науки». Одним из таких неудачных шаблонных выражений была «бескрайность просторов». Действительно, наша страна огромна, такой страны больше нет, западноевропейские расстояния или масштабы Японии кажутся миниатюрными по сравнению с нашими, но...

Города и промышленность наступают и у нас, и хотя это отнюдь не масштабы Японии, где приходится искать площади за счет намыва земель, но во многих наших освоенных районах удельный вес этих промышленных территорий приближается к западноевропейским нормам: на Украине города и промышленность занимают уже 5,2% территории, в Прибалтийских республиках — 6, в Белоруссии — 6,8, а в Московской области — даже 15% (15).

По расчетам Вашанова, лишь за годы десятой пятилетки под городскую промышленную застройку изъято около 5,2 млн. га, в том числе 1 млн. га сельскохозяйственных угодий, а это означает необходимость произвести миллиардные затраты на восстановление прежней площади продуктивных угодий. Территория оказывается ресурсом, причем весьма ценным, эффективная экономика требует крайней бережливости и в этом отношении. Особенно это относится к самым ценным землям, ведь еще основатель науки о почве В. В. Докучаев говорил: «Нет таких цифр, какими можно было бы оценить силу и мощь нашего русского чернозема». За три года одиннадцатой пятилетки площадь Пашни по стране увеличилась на 377 тыс. га (16).

«Беспредельность» ресурсов тоже была стереотипом популярной литературы. Казалось бы, визуальные впечатления непрофессионалов подтверждаются и цифрами: на СССР приходится более 10% мировых ресурсов речного стока, возобновимые водные ресурсы оцениваются в 4300—4700 куб. км в год. Житель Москвы расходует в год более 700 л воды — куда больше, чем, скажем, жители Парижа (500 л) или Лондона (263 л), не говоря уже о жителях развивающихся стран. Но о «беспредельности» водных ресурсов говорить не приходится. Во-первых, водопотребление в СССР неуклонно возрастает: если в начале 1980-х годов оно составляло 300—310 км3/год, то, по прогнозам на 2000 г., оно достигнет 650—670 км3/год (17).

Во-вторых, и это особенно важно, ряд крупных и плотнонаселенных районов страны уже сейчас отличается низкой водообеспеченностью. На долю так называемого южного склона территории СССР (бассейны Черного, Азовского, Аральского и Каспийского морей), где проживает 80% населения и производится 80% промышленной и 90% сельскохозяйственной продукции, приходится только 625 куб. км речного стока в год, а остальная несравненно большая доля воды сбрасывается в Северный Ледовитый и Тихий океаны.

Ресурсы «южного склона» и того меньше, ибо рекам нужно «подпитывать» моря (особенно Каспий и Арал).

В результате по запасам воды на душу населения эта зона СССР мало отличается, например, от Франции или Испании.

Для того чтобы расхожие представления о бескрайности и беспредельности не служили ориентиром развития, мерилом того, что можно взять у природы, советские экономисты предлагают интересную концепцию платы за ресурсы, которая должна стать стимулом бережного хозяйствования.

Можно ли подсчитать стоимость некоторых ресурсов? Такие опыты уже делаются: эксплуатируемые лесные ресурсы СССР оцениваются в 200 млрд. руб., запасы угля — в 4 трлн., железной руды — более 1 трлн. руб. (базой в этом случае служит средняя цена 1 т на поверхности) (18). Конечно, гораздо труднее найти точное денежное выражение для оценки таких ресурсов, как вода, почвы и т. д., но и такая работа идет в ЦЭМИ АН СССР. Госпланом СССР в 1980 г. принята «Временная методика определения экономической эффективности затрат в мероприятиях по охране окружающей среды», в которой различаются первичный и конечный социально-экономический эффекты. Конечным являются повышение жизненного уровня населения, более высокая эффективность общественного производства, умножение национального богатства. Это широкий подход, ориентирующий на экологические цели. «Экология на наших глазах становится теоретической основой поведения человека в природе», — Писал один из крупнейших советских экологов, С. С. Шварц (19).

Эпоха осознания экологических проблем тоже принесла некие журналистские штампы, в частности выражение «безотходная технология». Понятно, что такой пока быть не может, а в реальной жизни сделано многое для создания и внедрения малоотходной технологии, для установки дорогостоящих очистных установок, на которые вряд ли пошла бы капиталистическая фирма. Уже сейчас на многих предприятиях капитальные затраты на охрану окружающей среды составляют 15—20% стоимости основных фондов, а на отдельных химических и металлургических заводах — 40—50%.

Но загрязненная среда обходилась бы еще дороже... В конце 1970-х годов была разработана перспективная схема экологизации производства крупного промышленного узла — города Запорожья. Еще несколько лет назад выражение «экологизация производства» встречало возражение и непонимание, но сейчас оно стало куда понятнее: отходы производства становятся сырьем для других местных производств, весь узел «экологизируется». Примером может служить экологизация производства в зоне Байкала. Огромные экологические задачи стоят перед наукой и образованием. Советская наука в этом плане оказывается в выгодном положении, она имеет хорошее «наследство» — от теории В. И. Вернадского о ноосфере до более частных, но известных в мировом плане теорий: В. В. Докучаева (наука о почвах), Г. Ф. Морозова (наука о лесе) и т. д. Тенденцией современного развития является широкое включение в экологическую проблематику всех естественных наук — биологии, географии, геологии и многих общественных наук — политической экономии и конкретных экономик, социологии, философии. Формируется широкий междисциплинарный комплекс социальной экологии.

Межправительственная конференция в Тбилиси (1979 г.) поставила задачу непрерывности экологического образования, формирования у людей экологического сознания. И в этом смысле многое уже делается — экология внедряется в школьные курсы, вузы начали выпускать больше специалистов по рациональному природопользованию, создана система экологической переподготовки для технических специалистов, активно ведется лекционная пропаганда: только по линии Всесоюзного общества «Знание» в 1984 г. на эти темы было прочитано около полумиллиона лекций (20).

Остается еще немало нерешенных проблем. К их числу относится дальнейшая регионализация экологической политики, что подчеркнуто в решениях XXV и XXVI съездов КПСС, где говорилось о региональных программах.

Такая регионализация уже идет, и это можно проиллюстрировать многими примерами. В некоторых республиках и районах, где экологические задачи наиболее сложны, затраты на охрану природы растут более высокими темпами, чем в среднем по стране. Например, в Грузинской ССР в десятой пятилетке они составляли 225 млн. руб., а в одиннадцатой возросли почти вдвое — до 400 млн. руб. «Почему бы нам не превратить нашу республику в полигон крупных работ по охране ее уникальных природных богатств, в огромную творческую лабораторию практических дел и научных исследований в области охраны окружающей среды?» — говорил тов. Э. А. Шеварднадзе на научно-практической конференции, организованной ЦК Компартии Грузии и Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в Тбилиси в 1981 г. (21).

Прибалтийские советские республики уже стали полигоном в области организации национальных парков: на их территории создано три национальных парка из семи, существующих в СССР.

В Туркменской ССР действует уникальное научное учреждение — Институт пустынь АН ТуркмССР, ведется наступление на пустыню.

"ЭТОТ КОНТРАСТНЫЙ МИР", С.Б. ЛАВРОВ, Г.В. СДАСЮК